Эта статья – продолжение разбора книги Чандлеров («Историю вымогательства…», которую можно начать читать здесь). Ранее мы остановились на описании той недели, когда Джорди переехал в дом Эвана (11-16 июля). Чандлеры лгут о том, что происходило в те дни, и думаю, что у нас достаточно информации, чтобы понять, что происходило на самом деле.
Для более полной картины рекомендую прочитать (или перечитать, освежить в памяти) если не весь предыдущий разбор книги Чандлеров, то хотя бы четыре последние части (с этой страницы).
После описания событий с 11 по 16 июля я прервалась, потому что хотела дать свое видение этой недели, а для этого следовало учесть фактор Гутьерреса – что вылилось в подробное исследование жизнедеятельности этого паразита, изложенное здесь.
Что происходило в доме Эвана Чандлера 11-16 июля 1993 г.
Сначала забегу вперед и коротко расскажу о выводах, а дальше уже подробно опишу, из каких фактов это следует. (Книга Чандлеров называется «All That Glitters», в статье я буду ссылаться на нее, называя «ATG».)
Что об этой неделе нам рассказывают братья Чандлеры в ATG:
11 июля Джорди привезли в дом Эвана вечером, Эван был «решительно настроен», начал говорить сыну, что он не должен лгать… но на этом, если верить Эвану, разговор внезапно оборвался.
12 июля Эван с Барри Ротманом отсылают в офис Пелликано новое приложение к соглашению об опеке для Джун Чандлер. А затем Эван с Барри… вдруг подписывают контракт!
13 июля Джун подписывает приложение к соглашению об опеке.
14 июля Барри звонит психиатру Мэтису Абрамсу с просьбой принять «анонимного отца» и выслушать его историю. По словам Чандлеров, Эван всего лишь хотел «понять, что происходит между Джорди и Майклом». Однако Гутьеррес в своей книге дает копию письма Абрамса Ротману и по теме письма ясно, что они просили Абрамса дать свое мнение по вопросу: является ли эта история достаточным поводом для обращения к властям.
15 июля (видимо, все же 15-го, а не 14-го, как они говорят) Эван идет на прием к Мэтису Абрамсу. Доктор, судя его ответному по письму, заключает, что ситуация является достаточным поводом для обращения к властям… после чего Эван начинает нести бред: он решает, что «потерял сына», поэтому Джорди поедет в турне с Майклом, а Эван «вернется к нормальной жизни», и поэтому мальчику надо перед турне пролечить зубки.
16 июля, если верить Эвану, он привел сына в свой зубной кабинет, анестезист Марк Торбинер усыпил мальчика, Эван вырвал молочный зуб, Джорди пришел в себя и после некоторой борьбы ответил «Да» на вопрос Эвана «Касался ли Майкл твоего пениса?». Эван идет к Ротману, хвастается ему, что Джорди «признался». Ротман получает письмо от Абрамса с заключением: «Да, история этого отца достаточный повод для обращения к властям».
(о последнем дне Гутьеррес, имевший на руках черновик Чандлеров, говорит, что письмо Абрамса пришло до того, как Эван повел сына в свой кабинет)
А вот что, по-видимому, произошло на самом деле:
11 июля Джорди привезли в дом Эвана вечером. Эван был решительно настроен добиться от Джорди согласия на участие в его затее, он рассказал Джорди сказки Гутьерреса про «других мальчиков», настроил Джорди против Майкла и уговорил его выступить против Майкла. Два разговора Эвана с сыном, которые Чандлеры приводят в книге – 11 и 16 июля, это на самом деле один разговор, происходивший 11 июля.
12 июля Эван идет к Ротману, хвастается ему, что Джорди «признался». Эван с Барри Ротманом отправляют в офис Пелликано новое приложение к соглашению об опеке для Джун Чандлер. Затем Эван с Барри подписывают контракт. Из текста судебного иска Ротмана против Майкла Джексона: «В июле 1993 г Ротман был нанят мистером Ч. и его сыном, несовершеннолетним, чтобы искать в суде возмещения против популярного певца Майкла Джексона за заявленные правонарушения в отношении мальчика».
13 июля Джун подписывает приложение к соглашению об опеке.
14 июля Барри звонит психиатру Мэтису Абрамсу с просьбой принять «анонимного отца», выслушать его историю и дать свое мнение по вопросу: является ли эта история достаточным поводом для обращения к властям? Но настоящая цель их обращения к доктору Абрамсу – получить официальную бумажку от лицензированного психолога со словами «сексуальное домогательство к несовершеннолетнему», чтобы было чем угрожать Майклу (именно так это письмо они использовали 4 августа).
15 июля Эван идет на прием к Мэтису Абрамсу.
16 июля Ротман получает письмо от Абрамса с заключением: «Да, история этого отца достаточный повод для обращения к властям».
(и Гутьеррес пишет, что Эван повел сына в свой зубной кабинет после того, как пришло письмо Абрамса, потому что сама история с зубным кабинетом была придумана после)
А теперь в деталях:
КАКИЕ ФАКТЫ ОБ ЭТОМ ГОВОРЯТ:
- Первое, из чего исходим, это что Джорди Чандлера никто никогда не домогался. Не только Джексон, но смело можно сказать, что вообще никто и никогда — потому что, судя по его беседе с Гарднером, Джорди не имел ни малейшего представления о том, что чувствует настоящая жертва домогательств.
А то, что конкретно Майкл Джексон не делал Джорди ничего плохого, доказывается здесь.
Много чем еще доказывается ложь Джорди. Например, самой хронологией дела: Эван начинает «подозревать» без причин, причем, именно после того, как Майкл отказал ему в сотрудничестве по фильмам, затем в мае-июне Джорди все кругом допрашивают про «домогательства», а Джорди рьяно отрицает — его спрашивали и Эван, и Дэйв, и мать, потом в течение часа его допрашивал Энтони Пелликано:
Эван Чандлер (29 мая): «Эй, Джорди, ты и Майкл делаете это?» «Это отвратительно! — отреагировал Джорди». «Просто шучу», — ответил Эван». (ATG, стр. 46)
Дейв Шварц (вероятно, после 8 июля): «Дэйв также свидетельствовал: «Я подшучивал над Джорди: «Кто сверху?»… Я подшучивал, но следил за его реакцией». (ATG, стр. 75)
Джун Чандлер (вероятно, после 8 июля): «И Джорди говорит: «Но, мам, ничего такого не происходит». А я говорю: «Окей, ты мой сын, я верю тебе». И Майкл смотрит на меня и говорит то же самое». (слова Джун в ATG, стр. 183).
Энтони Пелликано (9 июля): «…вообще-то, он [Джорди] не мог дождаться, когда можно будет вскочить и идти играть в видеоигры. Я сказал: «Ты не понимаешь, как это серьезно. Твой отец собирается обвинить Майкла в сексуальных домогательствах. Он собирается сказать кучу всякой дряни». Он говорит: «Да, мой отец пытается получить деньги». … Я прочесал этого мальчика мелким гребнем. … и если бы ты сидел и говорил с этим мальчиком, у тебя тоже не осталось бы сомнений. … Мы обсуждали снова и снова. Я пытался заставить его усидеть, а он хотел играть в видеоигры, пока я там сидел». (запись телеф. разговора Пелликано с Джимом Миттиджером в сентябре 1994 г, опубликованная в блоге Афродиты Джонс)
…потом 4 августа Эван требует у Майкла 20 миллионов, и Майкл ему отказывает. Затем Джун идет в суд чтобы забрать сына у Эвана, но Эван и тогда не сообщает суду про свои «подозрения», а действует через психиатра… и так далее. Ложь Чандлеров доказывается много чем, но история, ссылка на которую дана в начале этого параграфа (о том, как Джорди «не вписался» со своими домогательствами в реальный календарь) – самое простое и наглядное свидетельство его лжи, как «ж\д станция» Сейфчака и «Гранд-каньон» Робсона.
А поскольку на самом деле Джорди никто не домогался, то история, которую Джорди рассказывал полиции и психиатрам, могла быть одним из двух: либо «ложным воспоминанием», либо заученным сценарием лжи.
2. Ложным воспоминанием история Джорди быть не могла – для этого она чересчур детальная.
Историю, которую рассказывал Джорди, мы можем подробно прочитать в его беседе с Гарднером. Это настоящий транскрипт беседы, и вот что подтверждает его подлинность:
1) заявление Джорди Чандлера от 28 декабря 1993 года, написанное Фельдманом, в точности следует логике этой беседы и многие фразы совпадают там слово в слово – при написании этого заявления Фельдман пользовался именно транскриптом беседы с Гарднером;
2) все, что нам известно из других источников о показаниях Джорди полицейским с конца августа по 1 сентября, идеально совпадает с этим транкриптом;
3) многие фразы Джорди из транскрипта в точности совпадают с фразами Эвана из его разговора с Дэйвом 8 июля 1993 г, а также с фразами Эвана из различных мест книги Чандлеров. Не мог же Рей намеренно выписывать фразы Эвана и и вставлять их в речь Джордана? Ведь это показывает Джордана лжецом, говорящим со слов Эвана!
4) Рей Чандлер продемонстрировал в одной телепередаче отрывки из аудиозаписи этой беседы. Все, что Джордан там говорит, в точности совпадает с его фразами из транскрипта;
5) когда Рей Чандлер начал давать интервью прессе по поводу своей книги, он обещал выложить на своем сайте «интервью с психиатрами» — и дата, которой помечен транскрипт интервью на том хейтерском сайте, где мы его нашли, совпадает с тем, что обещал Рей:
6) и, наконец, ни одному даже самому талантливому писателю не под силу выдумать такой естественный диалог – профессиональную речь психиатра, «непричесанную логику» (то есть, разговор то уходит в сторону, то они подробно останавливаются на мелочах — как, например, где находится туалет и что такое «Сенчури-Сити», а иногда наоборот, слишком поверхностно пробегают по существенным моментам). Джорди не помнит дат и путается в них не в свою пользу (хотя даты прекрасно помнит Рей), некоторые вопросы Гарднера сбивают Джорди с толку, он переспрашивает и пытается выкручиваться… и т.д.
А поскольку интервью с Гарднером настоящее, то все, что рассказал там Джорди, не может быть ложным воспоминанием. Потому что, как справедливо заметил однажды Рей Чандлер: «Откуда же тогда взялись все эти подробности?».
Рей рассуждает в своем «Опровержении статьи Мэри Фишер» (и я совершенно согласна с его ироничным комментарием):
«Два дантиста [Эван и Марк Торбинер], не имеющих никаких знаний о технике «промывания мозгов», так ловко внедрили фальшивую информацию в голову ребенка, что за период более четырех месяцев этот ребенок одурачил каждого профессионала, который проводил с ним беседы, включая психиатров, опытных следователей, социальных работников, адвокатов и окружных прокуроров?».
Под действием амитала натрия, наверное, можно было бы внушить пару-тройку ложных образов. Но еще не придумали такого препарата, под которым человеку можно внушить гладкую и связную трехчасовую легенду со множеством деталей и имен. Что еще более важно, Джорди не только рассказывает какие-то конкретные события, но и дает им свою оценку, рассказывает, что он «думал» по тому или иному поводу в тот момент, когда это происходило, и упоминает Спенса и Сейфчака, которых сам он не знал и никогда в жизни не видел, и так далее.
Так что, вариант с «ложными воспоминаниями» исключен.
Исключен и тот вариант, что Джорди делал это под нажимом – например, под угрозой Эвана его убить, лишить сладкого, выгнать из дома и т. п., если он этого не сделает. Если бы Джорди излагал эту историю против собственной воли, он не выучил бы ее так старательно и подробно, и не пытался бы выкручиваться в ответ на неожиданные вопросы Гарднера.
Отсюда выводы: а) Джорди был добровольным участником, в полном сознании и здравом рассудке, и б) определенный период времени, который Джорди находился в доме Эвана, был посвящен разработке и заучиванию сценария – что Эван, разумеется, в своей книге опускает.
3. Эван и Джорди совершенно явно и доказуемо ЛГУТ о том, что они «никогда больше об этом не говорили»
Если верить Эвану и Джорди, то в зубоврачебном кресле, едва выйдя из наркоза, Джорди ответил «да» на вопрос Эвана «прикасался ли Майкл к его пенису». И больше они об этом никогда не говорили.
При этом Джорди просил Эвана обещать, что тот никому не расскажет. Но, получается, когда Эван повел Джорди к психиатру Абрамсу, Джорди вдруг обо всем рассказал в подробностях постороннему человеку? С чего это он так разоткровенничался? Между «выдиранием зуба» 16 июля и «походом к психиатру» 17 августа, должен был быть, как минимум, этап, когда Эван убеждал сына открыто выступить против Майкла. И это делает ложью их утверждение о том, что они «никогда больше об этом не говорили».
Такой этап совершенно точно был. Во-первых, Эван сам в красках расписывает, как Джорди не хотел «сознаваться», и как Джорди не хотел, чтобы «об этом» кто-нибудь узнал – а потом легко рассказал все Абрамсу? Во-вторых, при любом раскладе (было или нет домогательство) 13-летнему гетеросексуальному мальчику не так-то просто рассказать такое про себя и предать друга, пусть даже и бывшего. В-третьих, Эван сам проболтался, что он убеждал Джорди открыто выступить против Майкла: «Я сказал ему, что он станет героем…» (ATG, стр. 141)
А в-четвертых, в беседе с Гарднером Джорди часто говорит словами Эвана, а значит, должен был быть период, когда эти слова успели попасть в речь Джорди:
Эван, в ATG: «Стены тюрьмы треснули, и я был уверен, что все остальное сложится само собой», «…освободит из тюрьмы его разума»
Джорди в беседе с Гарднером: «Как узник, который вышел из тюрьмы…»
Эван в разговоре с Дэйвом: «…он (Майкл) к тому же причиняет ему вред, очень сильный вред, ради своих эгоистичных причин».
Джорди в беседе с Гарднером: «…он (Майкл) любил меня эгоистично. Типа, он продолжал несмотря на тот факт, что его действия могли причинить мне вред».
Эван в разговоре с Дэйвом: «…Это наносит ему огромный вред. Все с этим согласны. То есть, они… именно их мнение убедило меня не стоять в стороне».
Джорди в беседе с Гарднером: «Все считают, что то, что он делал могло причинить вред».
Эван в разговоре с Дэйвом: «…и некоторым образом Майкл использует свой возраст и опыт, свои деньги и влияние, как преимущество над Джорди».
Джорди в беседе с Гарднером: «…он пользуется своим опытом, своим возрастом, чтобы манипулировать и принуждать людей младше его, которые не имеют столько опыта… Он использует своё влияние, свой опыт, свой возраст — свою ошеломительность — чтобы получать, что он хочет».
Причем, такие рассуждения не могли быть внушены ни под каким амиталом натрия. Такие рассуждения мальчик даже не смог бы запомнить, услышав их только один раз. Джорди запомнил это только потому, что слышал это много раз, или заучивал текст наизусть.
В-пятых, имеются четкие следы того, что Эван обсуждал с Джорди хронологию дела. В книге Гутьерреса подпись к одной из страниц черновика Чандлеров гласит: «Хронология, которую Джорди делал вместе с отцом», а на другой странице черновика сам Эван прямо пишет (про 18 апреля): «ПРИМЕЧАНИЕ: Джорди не уверен в точной дате следующих событий…».
А Эван с Реем в своей книге постоянно проговариваются о том, как Джорди пересказывал им, что происходило в лагере Майкла до того, как Джорди приехал к отцу:
«Но по словам Джорди, Дэйв не только принес пленку домой, но и проиграл ее для Джун и Майкла». (Стр. 66, Джорди рассказывал Эвану и Рею о том, как поздно вечером 8 июля в доме Дэйва они слушали запись тел. разговора с Эваном)
«»Не волнуйся,» — сказал Дэйв Майклу в тот вечер, — «Я разберусь с Эваном.» (в пояснении к этому диалогу, в сноске Рей пишет: «Разговор Дэйва и Майкла, как пересказал его Джорди») (Стр. 67)
«Джорди рассказал, что когда он приехал, Майкл отвел его в сторону…» и «»Майкл напугал меня», — позже вспоминал Джорди» (Стр. 78-79, Джорди рассказывал Эвану и Рею о своем общении с Пелликано 9 июля)
Так что история Эвана и Джорди о том, что после лечения зубов Джорди просто ответил «Да» и больше они ни о чем не говорили – очевидная ложь. Им еще много что нужно было обсудить и согласовать. А в таком случае простое «да» после наркоза для Эвана все равно ничего не решало.
4. Четвертое, что свидетельствует о том, что «признания Джорди 16 июля в зубном кабинете» не было – полный хаос этой зубной истории.
Отрывки из книги Чандлеров, где они об этом подробно рассказывают, можно прочитать в части 10 и части 11. А вкратце версия Чандлеров такова:
В первый день, 11 июля, когда Джорди приехал в дом отца, Эван потребовал от сына, чтобы тот «не лгал», на этом разговор странно оборвался и следующие три дня Эван с сыном на эту тему якобы даже не заговаривал. Но 14 июля Эван вдруг решил пойти к какому-нибудь психиатру, «чтобы понять, что происходит между Джорди и Майклом». То есть, Эван недостаточно сильно хотел «узнать правду», чтобы спрашивать об этом Джорди, но при этом достаточно сильно хотел «узнать правду», чтобы обратиться за «правдой» к постороннему человеку, который не знает ни мальчика, ни того «взрослого», о котором идет речь?
Чандлеры пишут, что Эван пошел к доктору Абрамсу 14 июля, и доктор якобы сказал, что Эван уже потерял сына (что абсурд, никакой доктор так не сказал бы), Эван решает, что раз уж он «потерял сына», то он, Эван, «вернется к нормальной жизни», и пускай Джорди едет в турне с Майклом, а Эван должен только позаботиться о том, чтобы Джорди ехал в турне с здоровыми зубами. Вечером того же дня Эван предлагает Джорди завтра (то есть, получается, 15 июля) пойти в его кабинет. Завтра наутро они приходят в кабинет Эвана – и это оказывается уже 16 июля!
(На самом деле Эван просто забыл, что Ротман договаривался с Абрамсом 14-го, а пошел Эван к Абрамсу, очевидно, 15-го — и в такой забывчивости нет ничего криминального. Криминал в том, что Чандлеры пытаются подогнать логику событий под свои ошибочные даты, а значит, сознательно лгут).
Но основной показатель того, что зубная история лживая — это то, что объяснение Эвана, почему они якобы пошли в зубной кабинет, находится далеко за пределами логики человеческого поведения: сначала Эван так беспокоится за сына, что «готов разрушить собственную жизнь», потом идет к психиатру «понять что происходит между его сыном и Майклом», психиатр якобы говорит Эвану, что он «потерял сына», от этого на Эвана «спускается странное умиротворение», он «принял» тот факт, что уже потерял сына, и «это принятие принесло Эвану огромное облегчение, потому что он мог вернуться к нормальной жизни», а поэтому он завтра отдаст Джорди матери, и Джорди поедет в турне с Майклом, и единственным беспокойством Эвана осталось то, что мальчику надо перед турне полечить зубки: «Знаешь что, Джорди, — сказал Эван в тот вечер, перед тем как пойти спать. — Я думаю, тебе нужно завтра прийти в мой кабинет. Ты надолго уедешь, а я давно не осматривал твои зубы».
К тому же, в книге Чандлеров упомянуто письмо, которое Барри Ротман передал Эвану 16 июля с курьером. А Эван уверяет нас, что после зубного кабинета он пошел в офис Барри. Зачем было Ротману передавать письмо с курьером, если Эван, как он говорит, был у него в этот день, и мог взять письмо сам?
К тому же, если бы Джорди в самом деле «признался» 16 июля – признался бы сам, именно так, как рассказывают Чандлеры, — то Эван сообщил бы об этом Джун. Но они молчали до середины августа.
Такая путаница, отсутствие логики и такие нестыковки свидетельствуют о том, что «зубная история» — лживая. Либо частично лживая, либо полностью (то есть, ее не было).
5. Странности документа — «согласия на анестезию»
Этот документ, подписанный Эваном, мы нашли в книге Гутьерреса:
Первая его странность состоит в том, что Чандлеры не упоминают о нем в своей книге. Казалось бы, почему бы Чандлерам не подтвердить документом свой рассказ о том, что Джорди «сознавался» после анестезии?
Вторая странность состоит в том, что этот документ вообще оказался у Гутьерреса. Если бы документ о согласии Джорди на анестезию был написан по обоснованным медицинским причинам, как говорят Чандлеры — а не был состряпан исключительно ради истории с «признанием» Джорди — то этот документ остался бы либо у анестезиста Марка Торбинера, либо в кабинете Эвана. Или Эван хранил бы его дома, но вместе с личными бумагами, а не вместе с черновиком своей книги. На этом документе ведь не написано ничего вроде «анестезия, когда Джорди сознался» — тогда где Гутьеррес его нашел и почему прихватил?
Судя по тому, что Гутьеррес прихватил «согласие на анестезию» вместе с другими документами, касающимися истории о домогательствах, эта бумага лежала вместе с остальными об этом деле — а значит, Чандлеры рассматривали «согласие на анестезию» как часть истории о домогательствах.
Третья странность — в том, что в «согласии» не указан препарат, который якобы вводился Джорди. Указано только, что он «внутривенный». Но что вводилось? Амитал натрия? Раствор глюкозы? Пустой физраствор? На что именно соглашался Эван? Документ выглядит очень халтурным.
Четвертая странность в том, что на документе — три разных почерка, и ни один из них не принадлежит Джорди. То есть, помимо Эвана, Марка Торбинера и Джорди в кабинете дантиста должен был присутствовать кто-то четвертый (если они составляли этот документ в кабинете дантиста).
Пятая странность: время в «согласии» — 8:31 утра.
Джорди и Эван встретились с Марком в кабинете Эвана в 8:30 утра. Рентген показал, что у Джорди нет дырок в зубах, только задержавшийся молочный зуб, из-за которого постоянный зуб под ним рос криво. Эван сделал чистку зубов своему сыну, пока Марк устанавливал свое оборудование… (ATG, стр. 89)
Значит, пришли в 8:30 утра, делали рентген, рассматривали ренгенснимок, делали осмотр и чистку зубов — и все это успели за одну минуту?
Я думаю, эта одна минута свидетельствует как раз о том, что зубная история была придумана позже. Если бы решение применить анестезию возникло так, как говорит Эван, то они сначала осмотрели бы зубы и сделали рентген, а уж потом решали бы, нужна ли на самом деле анестезия, и, наверное, еще раз предложили Джорди все же потерпеть «30-секундную операцию» без общего наркоза. И тогда время в «согласии» было бы указано более позднее. А в другом случае – если они пришли в кабинет Эвана 16 июля, чтобы инсценировать «признание» (на случай, если Пелликано установил там подслушку), то тогда на месте они сообразили бы, что нелогично подписывать «согласие на анестезию» сразу же, как только пришли.
Ну, и еще странности — это нескладушки с показаниями других людей, которые общались с Чандлерами. Например, Гутьеррес пишет, что Джорди «усыпили газом», а не внутривенным препаратом. А по версии Тараборелли хоть и был внутривенный препарат, но произошло это 2 августа, а не 16 июля — учитывая, что Тараборелли общался с Эваном, не от Эвана ли была эта дата? Во всем остальном Тараборелли переписывает дело Чандлеров из книги Гутьерреса, и странно, что Тараборелли не воспользовался версией даты Гутьерреса — 16 июля.
6. Гутьеррес прямо подтверждает, что согласие Джорди участвовать в затее Эвана было получено вовсе не при выдирании зубов
Гутьеррес в своей книге описывает зубную историю также как Эван — мол, Джорди признался 16 июля после анестезии и выдирания молочного зуба. В «подтверждение» этого он дает фотокопию «согласия на анестезию». Однако в подписи к этому документу он не удержался и похвастался своими тайными знаниями:
«The other document show when Evan adminictered anesthesia to his son. For many this is how he got the information about the abuse»
«Другой документ показывает когда Эван применил анестезию к своему сыну. Для многих это то, как он получил информацию о домогательствах».
Версия о «признании Джорди после анестезии» — она только «для многих». То есть, для других людей. А сам Гутьеррес знает, что на самом деле все происходило совсем не так.
7. Эван, когда он говорил с Джорди 11 июля, уже знал байки Гутьерреса.
ВГ, несомненно, уже присутствовал в жизни Эвана и, несомненно, рассказал ему свои байки про «других мальчиков» — в том числе про Спенса и Сейфчака, которых Джорди никак не мог знать сам. А поскольку Эван уже слышал эти истории, он не мог не изложить все это для Джорди. «Вот, мол, каков твой друг! Я получил инфу из надежных источников!».
Эван говорит нам, что 11 июля он якобы заявил сыну, что тот не должен лгать, мальчик ничем не выдал, что обеспокоен… и на этом все. Мы могли бы в такое поверить, представив, что Эван еще долго пытался добиться признания, но не добился и просто закончил разговор, потому что устал… Если бы не ВГ. Поскольку Эван уже знал байки ВГ, он не мог не рассказать их Джорди — ну раз уж он, как говорит, в тот момент «был решительно настроен выяснить правду». А если Джорди в тот день услышал от Эвана байки ВГ, то Джорди не мог ими не впечатлиться — а значит, их разговор не мог окончиться так, как пишет Эван.
8. Два разговора Эвана с Джорди — это на самом деле один разговор.
Ниже даю два разговора Эвана с Джорди (11 июля и 16 июля), которые Чандлеры приводят в своей книге. Обратите внимание на моменты, которые свидетельствуют о том, что это был ОДИН разговор:
1) про 11 июля Эван говорит, что он был «решительно настроен» — так почему же тогда разговор оборвался на полуслове?
2) и в первом и во втором разговоре Эван говорит о «прослушке в комнате», причем почти одинаковыми словами,
3) второй разговор начинается со слов Эвана «Ты помнишь, когда ты приехал в мой дом, я сказал тебе, что если ты мне солжешь, то я разрушу Майкла?». Однако, описывая первый разговор, он нам этой части разговора не рассказал,
4) первый разговор заканчивается тем, что Эван «молился», а второй разговор начинается с того, что Эван «молился» — это явно «линия отреза», та часть, по которой диалог разделен на две части,
5) то, что «все дело — во лжи» Эван внушает в обоих разговорах,
6) во втором разговоре не появилось ничего нового — например, слов Абрамса. Все те аргументы, которые Эван приводит во втором разговоре уже были в первом, либо уже звучали в телефонной беседе Эвана с Дэйвом 8 июля (например, «я разрушу Майкла»). А если все эти аргументы уже были у Эвана в голове до 11 июля, то что ему мешало выложить их сразу? Да ничего не мешало! Он и выложил их сразу.
Разговор 11 июля:
(Ниже — отрывки из ATG. но не пишу их курсивом, чтобы легче было читать. Выделение жирным — мое)
«Джорди привезли в десять вечера в воскресенье. У Эвана будет с ним неделя и он был решительно настроен выяснить правду до того, как отдаст мальчика обратно.
— Даже не думай мне лгать, — предупредил Эван сына. — Все это про ложь, и ничто другое. Если кто-то тебе лжет, тогда ты не можешь ему доверять. А если ты не можешь ему доверять, тогда нет никакого смысла иметь отношения. Чтоб ты знал, я установил подслушивающее устройство в твоей спальне в доме твоей мамы и твой телефон тоже прослушивается. Я знаю все, что ты и Майкл делали. Дело не в этом, а в лжи. Ты понял?
Эван ничего подобного не сделал. «Я сидел там, читая ему лекцию про ложь, и сам ему лгал. Но я был в отчаянии. Какой у меня был выбор? Я знал, что он не станет сразу признаваться. Я молился, чтобы он это сделал, но я знал, что не сделает».
Джорди вежливо слушал отца, как он делал всегда, и потом кивнул: да, понял. «Он ничем не выдал, что хоть немного обеспокоен, — вспоминал Эван. — Его актерская игра была превосходна. На мгновение я даже подумал, что мои подозрения ошибочны».
За несколько следующих дней…»
(т.е. разговор кончился, далее рассказывается уже о другом).
Гутьеррес в своей книге тоже заканчивает разговор на этом моменте, но немного иначе: «Актерская игра Джорди была потрясающей. Если бы мой сын проходил в этот момент детектор лжи, то он бы его прошел. На мгновение я подумал, что мои подозрения ошибочны».
То есть, Эван подумал про ошибочные подозрения только «на мгновение», однако дальше ничего не было? Разговор кончился?
Разговор 16 июля, «в кабинете Эвана после анестезии», из ATG:
— Эй, Джорди, — сказал Эван, стараясь звучать беззаботно. — Поскольку это наш последний день вместе, есть ли что-нибудь, что ты хочешь мне сказать перед тем, как мы пойдем?
— Ага, — ответил Джорди. (Эван взмолился о чуде). — Я хочу пить.
(…)
— Сядь, и слушай очень внимательно, что я тебе скажу. Помнишь, когда ты приехал в мой дом, я сказал тебе, что если ты мне солжешь, то я разрушу Майкла?
Джорди кивнул, что помнит.
— Хорошо. Не забывай об этом, потому что я собираюсь задать тебе вопрос. Тебе ведь небезразлична судьба Майкла?
— Да, — ответил мальчик.
— Ты мог бы сказать, что любишь его, так?
— Да.
— И ты не хотел бы ему навредить?
— Нет.
— Я установил прослушку в твоей комнате. Я все знаю о том, что вы, ребята, делали, так что ты можешь просто это признать.
Мальчик продолжал молчать, очевидно не впечатленный суровым подходом отца. Почувствовав это, Эван быстро сменил тактику.
— Слушай, Джорди, много знаменитых людей — бисексуалы и никого это не колышет. Они не стесняются. Это даже в некотором роде круто.
Дополнение от ВГ: «Я сказал ему не стыдиться, — вспоминает Эван. — И что все знают, что рок-певец Мик Джаггер был бисексуалом, и что никого это не колышет и в этом ничего такого».
Через десять минут извилистого монолога Эван так и не выдавил ничего из своего сына, кроме пустого взгляда. Раздраженный, он снова сменил тактику к прежнему подходу.
— Я дам тебе один последний шанс спасти Майкла. Если ты мне солжешь, то я уничтожу его на глазах у всего мира
Дополнение от ВГ: «И ты увидишь это по телевизору, и виноват в этом будешь ты, потому что ты единственный человек, который мог его спасти».
Джорди продолжал слушать в полном молчании.
Без плана, Эван снова начал болтать, говорить, что приходило в голову, в надежде в конце концов наткнуться на что-то, что нажмет кнопку в его сыне и освободит его.
— Я знаю про поцелуи и дрочку…
Дополнение от ВГ: «Я знаю про поцелуи, мастурбацию и оральный секс. Так что ты не скажешь мне ничего такого, чего я не знаю, — сказал Эван, запугивая своего сына.
Джорди удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал. Эван продолжил…
…у Эвана было много подозрений, но ему нужно было больше подтверждений. «Я просто упоминал все, что приходило в голову, думая, что что-нибудь из этого может быть правдой».
— … так что ты не скажешь мне ничего такого, чего я не знаю, — солгал Эван. — Дело не в том, чтобы я что-то узнал. Дело во лжи. И ты знаешь, что может случиться, если ты солжешь. Так что я упрощу тебе задачу. Я задам тебе один вопрос. Все, что тебе надо сделать, это ответить «да» или «нет». И все. Если солжешь, то Майкл будет разрушен. Скажи мне правду, и ты спасешь его.
Джорди продолжал молчать так долго, что это казалось Эвану безнадежным количеством времени. Затем:
— Обещаешь?
— Разве я тебе когда-нибудь лгал?
— Нет.
— И никогда не солгу.
— Ты ведь не причинишь Майклу вреда, правда?
— Правда.
— И я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал. Обещай, что ты никому не скажешь.
— Клянусь, никому.
— Ладно. Какой вопрос?
— Майкл когда-нибудь прикасался к твоему пенису?
Джорди колебался. Затем, почти неслышно, он прошептал:
— Да.
Эван больше не давил. Он услышал все, что ему нужно было услышать. Он обнял своего сына, и Джорди крепко обнял его в ответ.
Дополнение от ВГ: «Да, — ответил Джорди таким тихим голосом, что его было едва слышно». «Скажи это громче!» «Да!»
«Мы никогда больше об этом не говорили», — позже сказал Эван окружному прокурору Лос-Анджелеса. Для Эвана детали не имели значения. «Стены тюрьмы треснули, и я был уверен, что все остальное сложится само собой».
Теперь прибавьте к этому то, что сам Джорди рассказывает ситуацию совсем иначе. Если верить тому, что Джорди говорил Гарднеру 6 октября, никаких разговоров 11 и 16 июля не было вообще. Мол, отец задал ему только один вопрос, а он на него ответил:
Г: Кому из взрослых ты впервые признался?
Дж: Папе.
Г: Сколько раз он тебя спрашивал, прежде чем ты ему сказал?
Дж: Один. … Однажды мне нужно было вырвать зуб, типа, пока я там был. А я боюсь боли, поэтому я сказал: «Можешь меня усыпить»? И он сказал конечно. И его друг меня усыпил; он анестезиолог. И, м-мм, когда я проснулся, зуба не было, и я был в порядке — немножко в тумане, но в сознании. И папа сказал… а его друг уже ушёл, были только он и я… и папа сказал: «Я просто хочу, чтобы ты мне ответил, случилось ли что-нибудь между тобой и Майклом?» И я сказал: «Да», и он меня обнял, и на этом всё».
9. Контракт Ротмана
Чандлеры пишут в ATG, что с 13 июня Ротман работал просто так и бесплатно, а официальный контракт между Ротманом и Эваном был заключен только 12 июля. Гутьеррес в своей книге добавляет, что в этом контракте говорилось: «Гражданские иски против Майкла Джексона и других лиц…». И Гутьеррес тут совсем не врет, потому что сам Ротман подтвердил это в своем судебном иске:
29 июля 1994 года Барри Ротман подал в суд иск против Майкла Джексона, компании «MJJ Productions», Бертрама Филдса, юридической конторы Филдса, Энтони Пелликано и детективного агентства Пелликано, требуя денежной компенсации по жалобам: «заговор с целью помешать бизнес-отношениям, клевета и намеренное причинение эмоционального вреда».
Его иск был отклонен судьей как безосновательный (dismissed), а 1 октября 1996 года Ротман подал апелляцию. Отрывки из этой апелляции Ротмана:
«Пока шли переговоры, психологическая оценка мальчика, поданная в Лос-Анджелесский департамент Детских служб … была «слита» в прессу неизвестным или неизвестными. … Ответчик ответил на эту негативную информацию, созвав пресс-конференцию 29 августа 1993 года и позже сделал другие заявления прессе, в которых Ответчик не только отрицал обвинения против Джексона но делал контробвинения о том, что Ротман и его клиент умышленно и намеренно выдвинули фальшивые обвинения против Джексона, чтобы вымогать у него деньги. Вымогательство, конечно, преступление … и эти обвинения, разумеется, повредили профессиональной репутации Ротмана. Более того … Ротман был вынужден прекратить представлять семью Ч., что вызвало для него существенный экономический ущерб, так как семья Ч. в итоге наняла другого адвоката, который выторговал соглашение с Джексоном, сумма которого не была раскрыта публике, но сообщалось, что более 25 млн долларов».
Если коротко, что Ротман жалуется: из-за того, что Филдс и Пелликано публично обвинили его в вымогательстве, ему, Ротману, пришлось отказаться от дела, Чандлеры наняли Фельдмана, и Фельдман получил те деньги, которые не достались Ротману.
Только это не правда. Ротман ушел в тень еще до того, как Пелликано высказал обвинения. Потому что Глория Олред была нанята Чандлерами вместо Ротмана уже 21 августа (пруф), а Пелликано впервые публично высказался о вымогательстве 24 августа.
Но сейчас нас больше интересует текст контракта, подписанного Эваном и Ротманом 12 июля, а об этом сам Ротман говорит в апелляции:
«В июле 1993 г Ротман был нанят мистером Ч. и его сыном, несовершеннолетним, чтобы искать в суде возмещения против популярного певца Майкла Джексона за заявленные правонарушения в отношении мальчика. Ротман связался с Джексоном и начал переговоры от имени семьи Ч. но не подал гражданский иск сразу, поскольку семья мальчика желала оставить дело конфиденциальным».
Такой контракт Эван и Ротман могли подписать, только заручившись сотрудничеством Джорди — иначе они подписали бы контракт раньше. Почему контракт был подписан 12 июля, не раньше и не позже? Что изменилось? Только то, что Джорди привезли к отцу. Но одна только смена места жительства Джорди, притом всего на одну неделю, ничего не меняла для Эвана и Ротмана. А что меняло? Согласие Джорди.
Посмотрим на хронологию:
13 июня (или раньше) Эван и Ротман начинают сотрудничать – но пока еще неофициально, не подписывая никаких документов.
Эван выпрыгивает из шкуры пытаясь отобрать Джорди у матери.
Эван отбирает Джорди, и в первый вечер — 11 июля — пристает к нему с расспросами…
А на следующий день Эван подписывает контракт с Ротманом: «нанят мистером Ч. и его сыном, несовершеннолетним, чтобы искать в суде возмещения ущерба против популярного певца Майкла Джексона за заявленные правонарушения в отношении мальчика».
Очевидно, что такой контракт был подписан 12 июля потому, что 11 июля Джорди согласился принять в этом участие.
R.I.P. амитал натрия
Сначала подытожим предыдущее исследование о том, какие факты свидетельствуют о том, что Джорди согласился 11 июля:
— Контракт Ротмана «с мистером Ч. и его сыном, несовершеннолетним, чтобы искать в суде возмещения ущерба против популярного певца Майкла Джексона за заявленные правонарушения в отношении мальчика» подписан 12 июля. Они не смогли бы подписать такой контракт 12 июля, если бы на тот момент, как говорит Эван, Джорди категорически все отрицал.
— Диалог, который Эван разделил для нас на два дня (11 и 16 июля) – это явно один диалог. И судя по тому, что Эван был «решительно настроен», этот диалог случился 11-го июля, а не 16-го. Эван довел его сразу до победного конца.
— На момент разговора с сыном Эван уже знал байки ВГ, а раз он их знал, то не мог их не использовать, убеждая Джорди «сказать правду». А раз Джорди услышал эти байки 11 июля, то он, как минимум, усомнился в своей защите Майкла. В подкрепление Эван привел и мнение «экспертов»: «все говорят, что это наносит вред…»
— ВГ в подписи к «согласию на анестезию» оговорился, что эта версия только «для многих», но не для всех,
— «Согласие на анестезию», подписанное рукой Эвана, выглядит фальшивым,
— Причины, по которым они якобы пошли лечить зубы 16 июля, выглядят крайне нелогично и натужно,
— Эван врет, что они не обсуждали больше ничего. Совершенно очевидно, что они обсуждали байки Гутьерреса, особенно про «других мальчиков», и заучивали сценарий, а Джорди сообщал отцу хронологию событий, как он ее помнил.
— и, судя по тому, как бойко рассказывает Джорди историю Гарднеру, она заучил весь сценарий добровольно.
А если Джорди согласился принять участие в афере Эвана 11 июля, то 16 июля Эван не нуждался ни в амитале натрия, ни в дополнительном разговоре с Джорди после любого другого наркоза.
В таком случае, какова роль амитала натрия в этой истории? Чтобы это понять, я решила докопаться до истоков этой информации. После пары десятков статей, трех книг, и сравнения всех истории из этих текстов между собой, выяснилось, что правда до обидного проста — миф об амитале натрия возник в результате неправильного прочтения одной фразы из статьи Мэри Фишер от 1994 г:
«Репортер лос-анжелесского телеканала KCBS-TV сообщил 3 мая 1994 года, что Чандлер ввел своему сыну этот препарат, но дантист утверждал, что он сделал это только для того, чтобы вырвать зуб сына, и что находясь под воздействием препарата, мальчик сделал заявление».
Вот, что сказано в этой фразе: «Репортер сообщил, что Чандлер ввел своему сыну этот препарат, [а также этот репортер сообщил, что] дантист утверждал, что он сделал это только чтобы вырвать зуб».
Фишер не выразилась кристально ясно, и в результате ее фраза была прочитана так, будто Эван Чандлер сам лично участвовал в том репортаже, и сам же лично утверждал, что использовал амитал натрия при удалении зуба.
Дальше заработал испорченный телефон: в разных статьях и книгах стали писать, что «Чандлер дал интервью по телефону на радио», или, например, у Яна Гальперина: «…корреспондент прямо спросил Эвана Чандлера, давал ли он сыну барбитурат. Чандлер и не думал открещиваться и заявил, что «анестезию использовали для удаления зуба и под ее действием мальчик поведал ужасную историю»». Или у Тараборелли: «Эван подтвердил, что его сыну давали этот препарат, но в качестве зубной процедуры. Под влиянием амитала натрия, говорит Эван, Джорди наконец начал говорить открыто о сексуальной активности, которая по его словам происходила между ним и Майклом Джексоном».
Как видите, история становилась все цветистее. Но, похоже, все это — лишь художественное изложение неверно понятой фразы из статьи Мэри Фишер.
Рей Чандлер опубликовал на своем сайте «Опровержение статьи Мэри Фишер». Сейчас этот текст (под названием Mary Fischer GQ Magazine Rebuttal) можно найти на сайте МДжФактс — мы точно знаем, что его автор Рей, потому что он ссылается на него в ATG. Он пишет:
«Согласно Фишер, лос-анджелесский репортер KCBS-TV (вообще-то, это был Харви Левин, который потом создал TMZ) доложил 3 мая этого года, что Чандлер использовал этот препарат на сыне, но дантист утверждал, что он сделал это, только чтобы вырвать сыну зуб.
Чтобы купить амитал натрия легально, Торбинер должен был заполнить три экземпляра формы DEA. Такие формы не были поданы в это агентство. Купить этот препарат нелегально — трудно; а на улице он не продается.
Учитывая список экспертов, которых цитирует Фишер о том, как использование этого препарата было бы весьма неэтичным и опасным, выглядит маловероятным, чтобы Эван или Торбинер сказали репортеру то, что могло было быть понято, как если они на самом деле использовали такой препарат. Они рисковали потерять заработок и профессиональные лицензии, не говоря уже о возможных уголовных обвинениях».
Мне доводы Рея кажутся очень весомыми, особенно последний, который я выделила. Еще более весомым выглядит то, что Рей вообще приводит такие серьезные доводы, отрицая, что Эван мог когда-либо говорить об амитале. Ведь если бы история Эвана была каким-либо образом завязана на амитале, то и Рей эту историю знал бы и поддерживал бы (как это происходит в других случаях с историей Чандлеров).
Существенно также, что в статье Рея о репортаже KCBS-TV от мая 1994 он пишет слова: «этого года» — то есть Рей написал опровержение «амиталовой теории» сразу после выхода статьи Фишер в октябре 1994 года. А это было бы очень нелогично, если его брат говорил об амитале всего 5 месяцев назад.
В других частях его «опровержения» упомянуты более поздние события — например о том, что Майкл закрывает своим детям лицо масками и вуалью. Но другие части и могли быть написаны позже. Первым было написано именно опровержение амитала натрия.
Теперь вспомним, что в «согласии на анестезию» (документе из книги Гутьерреса), не указан вообще никакой препарат, только буквы IV (внутривенно). Так что этот документ амитал не подтверждает. А сам ВГ вообще пишет, что был использован газ.
В книге Чандлеров только сказано, что Марк Торбинер «устанавливал аппаратуру», а потом Джорди «усыпили» (sedated), и Эван исполнил «30-секундную процедуру» вырывания зуба. Когда Джорди очнулся, Марк собрался и уехал. Это не похоже на действие амитала натрия, которое, по описанию, длится несколько часов.
Сам Джорди в беседе с Гарднером только сказал, что его «усыпили».
Так что Чандлеры на самом деле для чего-то придумали историю с «признанием после анестезии», но, по-видимому, они никогда не говорили, что для этой анестезии использовался амитал.
Мэри Фишер в статье 1994 года не только говорит об амитале натрия (сведения о котором она неизвестно откуда взяла), но и излагает теорию о том, что под амиталом натрия Джорди могли внушить ложные воспоминания. Таким образом, теория о «ложных воспоминаниях под амиталом» — это абсолютно ничем не подтвержденное предположение самой Мэри Фишер.
Дайан Даймонд пишет в своей книге:
«Вопросы о том, «имплантировал» ли доктор Чандлер историю растления в подсознание Джорди, пока мальчик был под влиянием анестезии, впервые возникли в статье журнала «GQ», вышедшей в октябре 1995 [на самом деле 1994], написанной Мэри Фишер. В этой статье Фишер заявляет: «В присутствии Чандлера и Марка Торбинера, зубного анестезиолога, мальчику ввели очень спорный препарат — амитал натрия, который некоторые ошибочно считают сывороткой правды. Именно после этого мальчик якобы впервые высказал обвинения против Джексона».
Предположения Фишер, что историю растления была внушена Джорди, позже стали главным козырем про-Джексоновских интернет-сайтов, многие из которых предлагали статью Фишер как доказательство того, что их идол невиновен.
(…)
Но информация от нескольких конфиденциальных источников, интервью с дядей мальчика, Реймондом Чандлером, и документы, включая собственный отчет анестезиолога, ясно показывают, что Джорди Чандлеру не вводили амитал натрия в тот день.
В собственных записях доктора Торбинера от 16 июля 1993 года говорится, что мальчику дали комбинацию Робинула и Вистарила. Вопреки тому, что предполагает Фишер, нет никаких отметок в записях доктора Торбинера о барбитурате амитале натрия.
Более того, покупка амитала натрия требует заполнения особых форм в DEA. Такие формы не были обнаружены никем из полиции или прессы. И амитал натрия нельзя купить на черном рынке.
Брат Эвана Чандлера, Рей, заявляет, что истории в статье GQ не имеют смысла».
То, что в записях Торбинера нет упоминания об амитале, конечно, ничего не значит. Торбинер был известен нелегальным применением наркотических средств, так что он вполне бы мог и амитал достать и использовать нелегально.
Но «комбинацию Робинула и Вистарила» Даймонд не могла взять с потолка. Думаю, можно тут ей поверить, что эти препараты были в записях Торбинера за 16 июля. Но только они используются для снятия приступов астмы, а не для наркоза, причем в виде таблеток, суспензий или внутримышечных инъекций, а не внутривенно.
У Джорди была астма. Эван пишет об этом в книге, говоря про 30-31 мая. Так что же получается? 16 июля в кабинете дантиста они лечили астму Джорди?
Вернемся к статье Мэри Фишер.
Одна из поклонниц и защитников Майкла, Вилла (Willa), рассказывает в своем блоге о том, как она пыталась найти запись передачи KCBS-TV, упомянутой в статье Фишер.
Вилла пишет: «3 мая 1994 г канал KCBS-TV выпустил короткий новостной сегмент в котором репортер спрашивает Эвана Чандлера, усыплял ли он своего сына амиталом натрия…». Вилла, по ее признанию, основывается на статье Мэри Фишер — однако, как мы видели выше, в статье Фишер не утверждалось ни того, что «репортер спрашивал Эвана», ни того, что в репортаже звучали слова «амитал натрия».
Вилла обратилась на канал KCBS-TV и после долгих приключений, смогла поговорить с их библиотекарем Аланом. Алан нашел кассету с нужной записью — это был 2-минутный сегмент датированный 3 мая 1994 г с припиской о том, что он про Майкла Джексона и какие-то препараты (two-minute video segment dated May 3, 1994, with a note that it’s about Michael Jackson and drugs).
Такое описание делает предположение об интервью с Эваном и сообщении об амитале маловероятным. Эпизод длиной всего две минуты? И в подписи не говорится ни о Чандлере, ни об амитале, только «препараты» (drugs).
Вилла не смогла получить копию кассеты — нужно было разрешение некоего мистера Пола Баттона, который на связь не выходил и на емейлы не отвечал.
Вилла написала Мэри Фишер и Яну Гальперину, спрашивая, видели ли они сами тот новостной эпизод и нет ли у них случайно копии. Гальперин не ответил. Фишер ответила коротко: «Я видела запись, но копии у меня нет».
Теперь внимательно вчитаемся в то, что Фишер пишет в статье, вышедшей в октябре 1994 г:
«В присутствии Чандлера и Марка Торбинера, зубного анестезиолога, мальчику ввели очень спорный препарат — амитал натрия, который некоторые ошибочно считают сывороткой правды. Именно после этого мальчик якобы впервые высказал обвинения против Джексона.
Репортер лос-анжелесского телеканала KCBS-TV сообщил 3 мая 1994 года, что Чандлер ввел своему сыну этот препарат, но дантист утверждал, что он сделал это только для того, чтобы вырвать зуб сына, и что находясь под воздействием препарата, мальчик сделал заявление.
В интервью для этой статьи Торбинер ответил на вопрос о введении амитала натрия мальчику так: «Если я его и использовал, то это было для зуболечебных целей».
Разберем сказанное по частям:
1) Сначала Фишер пишет от себя: «мальчику ввели амитал натрия». Абсолютно не понятно, на основании каких фактов она это утверждает.
2) Потом Фишер говорит о ТВ-репортаже от 3 мая 1994 года: «репортер сообщил, что Чандлер ввел… этот препарат, но… только для того, чтобы вырвать зуб». Не понятно, почему Фишер пишет «этот препарат» — потому, что репортер говорил конкретно про амитал натрия? Или потому, что репортер говорил просто про некий «препарат» без названия, и это сама Фишер решила, что речь идет об амитале, поскольку раньше она слышала об амитале от кого-то другого?
3) «Для этой статьи», то есть, в интервью лично Мэри Фишер, Марк Торбинер ответил на вопрос о введении амитала натрия, что «если он и использовал препарат, то для зуболечебных целей». Здесь выглядит уже конкретнее: если верить Фишер, то она задала вопрос именно об амитале, а Торбинер не стал этого прямо отрицать. Однако в самой цитате Торбинера ничего про амитал не сказано — опять же, вполне могло быть такое, что Фишер спросила: «Применялась ли анестезия в тот день», Торбинер ответил уклончиво, и Фишер додумала сама, что «анестезия» это амитал…
В статье 1994 г Фишер ни полусловом не упомянула, кто был источником ее информации об амитале, она даже не сказала, был ли такой источник вообще! Некоторые исследователи дела Майкла считали ее источником репортаж KCBS-TV — однако она описывает его так, словно на тот момент, когда появился репортаж, она уже знала про амитал.
В 2012 г Фишер опубликовала свою статью в виде книги, и добавила к ней «Вступление», в котором говорилось:
«Другой источник, адвокат, связанный с семьей Чандлер, уклонялся от моих звонков несколько недель, а затем, в один день он наконец согласился на встречу. Во время ланча он не рассказал мне об Эване Чандлере и его адвокате ничего такого, чего я уже не знала бы, а затем, когда я уже собиралась платить по счету, бросил бомбу. «Вы знаете о препарате, который дали Джорди в кабинете дантиста?» — мимоходом спросил он. Я не знала об этом — препарат потом оказался амиталом натрия — и этот кусок информации, подтвержденный вторым знающим источником, в конце концов привел к обнаружению тех свидетельств, которые я представила в статье журнала “GQ”».
Адвокат, связанный с семьей Чандлер – это, возможно, был Майкл Фримен, адвокат Джун. Он из всех адвокатов Чандлеров единственный разговорчивый, потому что он не поддерживает ложь Чандлеров. В самой статье 1994 г Фишер открыто называет его по имени, цитируя другую его информацию, не связанную с амиталом, но в 2012 г, при написании «Вступления», она вполне могла решить поступить иначе.
Так вот, этот адвокат сказал ей только о «препарате» без названия. Каким образом этот препарат «потом оказался» для Фишер амиталом натрия — совершенная загадка. Фишер говорит, что это подтвердил «второй знающий источник», но про этот «знающий источник» ничего не поясняет. Что именно «знал» этот источник? Был ли он знаком с Чандлерами? Был ли он вообще связан с делом Чандлеров каким-либо образом? Может, это один из сторонних экспертов по анестезии и психиатрическим лекарствам, которых Фишер цитирует во множестве, который лишь предположил, что «препаратом» мог быть амитал натрия? Фишер пишет, что этот «знающий источник» подтвердил амитал натрия — но откуда у Фишер взялась изначальная информация об амитале, чтобы ее подтверждать?
Таким образом, из текста Фишер следует, что ни адвокат, связанный с Чандлерами, ни репортер KCBS, ни Марк Торбинер не произносили слов «амитал натрия». Все трое говорили о «препарате» (drug). Об амитале натрия в этой статье говорит только сама Мэри Фишер:
«..адвокат, связанный с семьей Чандлер: «Вы знаете о препарате, который дали Джорди в кабинете дантиста?»
«Репортер сообщил, что Чандлер ввел своему сыну этот препарат…»
«Торбинер ответил: «Если я его и использовал, то это было для зуболечебных целей» («его» — «it», это могло быть про «препарат», про «анестезию» и т.д.)
А источники своей информации про амитал Фишер упомянула только во «Вступлении» в 2012 году, причем выразилась крайне туманно:
«препарат потом оказался амиталом натрия»
«этот кусок информации, подтвержденный вторым знающим источником».
Причем, источник мог быть только один. Если, например, адвокат сказал ей лишь о «препарате» (a drug), а потом кто-то другой говорил про амитал, то Фишер могла ошибочно решить, что и адвокат тоже имел в виду амитал. И тогда она могла считать адвоката первым источником, а «знающего» — вторым.
И обратите внимание: Фишер не называет своим источником репортаж KCBS. Она своими ушами слышала тот репортаж. Если бы она сама слышала, как сам Эван Чандлер фактически подтверждает использование амитала, разве она не назвала бы именно Эвана Чандлера главным источником?
Однако все это не исключает присутствия амитала в истории Чандлеров — хотя бы, например, для того, чтобы Эван мог допросить Майкла 28 мая. И, возможно, эта информация где-то просочилась и попала к Фишер.
Было бы неплохо все же выяснить про тот репортаж KCBS-TV, чтобы поставить в этом деле точку. Информацию может знать Майкл Фримен (возможно, это он и сказал Фишер про амитал), репортер Харви Левин (Рей назвал его имя — видимо, Рей видел репортаж), или сама Мэри Фишер могла бы прояснить, откуда она это взяла. Тараборелли встречался с Эваном лично — возможно, задавал ему вопросы про амитал.
Но вот пока моя временная теория, как все происходило:
Мэри Фишер впервые слышит от адвоката, связанного с Чандлерами, о том, что признание Джорди состоялось после применения к нему какого-то препарата — для адвоката это был не секрет, потому что Джорди и Эван рассказывали про зубную анестезию и полиции, и Гарднеру.
В то же самое время идет суд по делу Гэри Рамона (о ложных воспоминаниях, внушенных под амиталом), а в конце декабря или начале января вышел аж целый фильм о другом деле с амиталом натрия. Так что ложная память под амиталом — весьма обсуждаемая тема.
Далее неясно: то ли кто-то, действительно знающий дело Чандлеров изнутри, сказал Фишер, что в деле Чандлеров был амитал, а может быть, кто-то всего лишь предположил, что тем препаратом, после которого Джорди признался, мог быть амитал.
Теперь вспомним, что 9 мая Виктор Гутьеррес выступал в «Хард Копи» с документами Чандлеров на руках, в том числе имел и «согласие на анестезию». Наверняка уже в конце апреля он бегал по студиям в попытке продать историю. Вероятно, Харви Левин был первым, кто 3 мая сообщил о том, что «признание» Джорди произошло после анестезии. Ранее об этом в прессе не сообщали.
Этот репортаж стал для Фишер подтверждением слов адвоката — то, что прежде было новой непроверенной информацией о «признании при анестезии», для нее стало фактом. А заодно, возможно, автоматически стало «фактом» и предположение про амитал: «мол, раз верно про анестезию, то верно и про амитал».
Такой «прыжок мысли» — от анестезии к амиталу — кажется странным, но, что любопытно, почти все защитники Майкла совершили точно такую же ошибку. А именно: увидев подтверждение зубной анестезии в книгах Чандлера и ВГ, решили, что это доказывает применение именно амитала. Например, «Веритас-проджект», первые исследователи дела Майкла, сравнив информацию из статьи Фишер про амитал с информацией из беседы Джорди с Гарднером, решили, что беседа подтверждает именно амитал — хотя Джорди там только говорит, что его «усыпили», и не говорит чем.
Веритас пишут: «Хотя мальчик и не сказал название препарата, вполне вероятно, что это и был амитал натрия, потому что все другие детали в статье Фишер оказались верными».
Даже если Фишер не ошиблась в других случаях (что не факт), из этого никак не следует, что она не ошиблась с амиталом. Она могла рассуждать в точности так же, как сами Веритас рассуждают здесь. Она могла подумать: «Хотя репортер и не сказал название препарата, вполне вероятно, что это и был амитал натрия, потому что все другие детали про признание после зубной анестезии оказались верными».
Все зависит от первого источника, от которого она впервые услышала про амитал натрия, и насколько достоверными были сведения этого человека. И еще важно когда она услышала про амитал натрия — до репортажа Харви Левина и разговора с Марком Торбинером, или после.
Итак, я совершенно убеждена, что 11 июля Эван промыл Джорди мозги в достаточной степени для того, чтобы 12 июля Ротман мог заключить контракт «с мистером Ч. и его сыном» «против Майкла Джексона за заявленные правонарушения в отношении мальчика». И поэтому Эван не нуждался ни в каких наркозах.
Однако историю с «признанием после зубного наркоза» они все-таки придумали. Зачем?
Даже если и в самом деле произошла такая цепь удивительных совпадений — Эвану захотелось вырвать зуб у сына в последний день перед тем, как он должен был отдать его матери, и в этот же день Торбинеру с Эваном пришлось снимать у Джорди приступ астмы — то все эти медицинские процедуры они должны были считать личным делом, не относящимся к истории домогательств. Однако они всячески подчеркивают историю с признанием именно после наркоза, всячески ее выпячивают и дополняют натужными объяснениями (как, например, то, что зуб надо было срочно вырвать именно потому, что Эван решил отпустить Джорди в турне).
Зачем они придумали эту историю и почему так выпячивают? На этот вопрос я пока не нахожу ответа.
Возможно, ответ содержится в факте участия в этом деле анестезиста Марка Торбинера. А он принял участие самое деятельное.
Рей пишет, что это именно Марк Торбинер еще в апреле был озабочен вопросом спанья в одной кровати, и якобы это он настоял, чтобы Эван спросил у Кэрри Фишер, безопасно ли его сыну общаться с Майклом:
«…Марк предложил Эвану спросить ее мнения о Джексоне. Марк верил, что это было нездорово для любого ребенка проводить так много времени с Майклом, и он надеялся, что Кэрри его поддержит. «Ты ведь уважаешь ее, так? — настаивал Торбинер. — Почему бы не поинтересоваться, что она думает?».
В этом же отрывке Рей говорит:
«…Марк, который за несколько следующих недель станет для Эвана «Джимини Крикетом», не сдавался. «У нее тоже есть ребенок. Она не обидится».
Джимини Крикет — имя сверчка из Диснеевского мультфильма про Пиноккио. В мультфильме сверчок стал для главного героя постоянным спутником, советчиком и наставником. Однако, называя Торбинера фактически «постоянным советчиком», Рей не приводит ни единого совета, который «за несколько следующих недель» Эван получил от Торбинера. Видимо, советы были не того сорта, который годился для их книги. И, вероятно, советы касались профессиональной сферы Марка Торбинера — наркоза, анестезии, наркотиков.
Марк Торбинер принял участие в эпизоде наркотического допроса Майкла Джексона, и не поленился в этот выходной (и праздничный) день приехать к Эвану домой:
«Эван … позвонил Марку Торбинеру за советом. Анестезиолог предложил сделать укол «Торадола», не-наркотического эквивалента «Демерола», и предложил, что он может взять лекарство в кабинете Эвана и привезти ему домой».
А реакция Майкла на этот «не-наркотический эквивалент» очень похожа на эффект амитала натрия:
«Когда я вернулся, чтобы его проверить, может, минут через десять, — вспоминал Эван. — он вел себя странно, бессвязно болтал и язык у него заплетался. … Майкл вел себя как пьяный, но его пульс и дыхание были в норме, … «Не волнуйся, — заверил [сына] Эван. — Сейчас Майкл самый счастливый человек в мире. Все что нам надо, это следить, чтобы он не спал и разговаривал… Четыре часа спустя, после сильной сухости во рту, Майкл начал приходить в себя. Когда Джорди пошел вниз за водой, Эван решил воспользоваться его незаторможенным, но уже довольно внятным состоянием».
И, как видите, Эван вроде бы удивляется откуда такое поведение, если он ввел НЕ наркотик. Однако при этом он уверен, что Майкл сейчас — самый счастливый человек в мире, что бывает только от наркотика.
Да, и все что Эвану было на тот момент нужно — это следить, чтобы Майкл разговаривал.
Торбинер принял участие и в очень странной, невнятно рассказанной истории с зубной картой Майкла.
Мэри Фишер подробно исследовала нелегальную деятельность Торбинера с наркотиками, что она описала в статье. Если предположить, что эти сведения она получила от каких-то партнеров Торбинера, то ей могли сказать, что в тот период Торбинер доставал амитал натрия… Возможно, это было для допроса Майкла, а Фишер связала это с «признанием Джорди после наркоза». Тогда Торбинеру, конечно, безопаснее было ответить на ее вопрос об амитале, что «если он его и использовал, то только для зуболечебных целей».
И тогда понятно, почему Рей так рьяно кинулся отрицать амитал натрия сразу же после появления статьи Фишер.
(Но помните, что это только мое предположение/фантазия, которое надо еще проверять. Я не хотела бы внедрить в исследование дела Джексона очередной миф. Все зависит от того, откуда Фишер услышала про амитал. Если просто в ответ на ее размышления о том, какой препарат мог Эван применить при анестезии, чтобы заставить мальчика сознаться — ложно или не ложно — кто-то, совершенно не связанный с делом Чандлеров, ответил ей, что «это мог быть амитал натрия», тогда амитал натрия следует просто из всей этой истории вычеркнуть).
Так что, если выдумка про «признание после зубной анестезии/наркоза» была идеей Марка Торбинера, то надо поразмыслить над ситуацией с точки зрения анестезиста. Почему и для чего он предложил бы такую идею? Ну, может быть, просто для того, чтобы оправдать само «признание», учитывая, что до этого Джорди никак «не сознавался» — мол, наркоз ослабил его сопротивляемость… Хотя, это слишком «навороченная» идея для такой простой ситуации, а кроме того, Эван описывает, как Джорди и после наркоза еще долго молчал как партизан и не кололся, несмотря на запугивания отца.
Кстати, подозреваю, Рей до сих пор пытается опровергнуть амитал натрия. Вот здесь, на хейтерском блоге, дана переписка автора блога с Чарльзом Томсоном по этому вопросу.
И что-то мне кажется, что автор блога — Рей. Слишком уж он свободно оперирует всей информацией о Чандлерах и о расследовании по их делу. И так же, как Рей в «Опровержении статьи Мэри Фишер», очень горячо отрицает амитал. Между прочим, он дело говорит, и напрасно Чарльз к нему не прислушивается.
Чарльз Томсон пишет ему:
«История об амитале натрия исходит не от Мэри Фишер. Она исходит от Эвана Чандлера, который подтвердил, что он применял этот препарат в заявлении лос-анджелесскому телеканалу. Мэри Фишер упоминает это заявление в своей статье, которую она опубликовала в «GQ» и «Esquire» после проведения тщательной редактуры и проверки фактов».
Бедный Чарльз! Мэри Фишер на самом деле сказала, что: «репортер сообщил, что Чандлер ввел своему сыну этот препарат, но дантист утверждал, что он сделал это только для того, чтобы вырвать зуб сына…» И конечно, ее статья успешно прошла проверку фактов, потому что репортер такое действительно сообщал. Сам репортер. Не Эван Чандлер. Про «препарат». Не про «амитал».
Любопытно, что автор блога знает о том, что утверждал или не утверждал тот репортер в 2-минутном эпизоде в мае 1994 года, хотя, по его словам, он приступил к изучению дела только после смерти Джексона. Автор блога уточняет в следующем письме Чарльзу:
«Вообще-то, Харви Левин никогда не утверждал, что персонально общался с Эваном»
Жаль, хороший был амитал :)))
(Если не поняли последнюю фразу — см. анекдот о поручике Киже).
Как Джорди согласился
Отрывок из книги Яна Гальперина:
«К тому времени, как я закончил читать аффидевит Джордана Чандлера в первый раз, я был убежден без тени сомнений, что Майкл Джексон — гнусный педофил. Дети не выдумывают подобных вещей. Я тут же поклялся возобновить свои усилия, чтобы доказать его вину… Но это было до того, как я услышал про амитал натрия».
Очень показательный отрывок, в том смысле, что он объясняет, почему многие защитники Майкла не подвергают сомнению теорию амитала натрия. Трудно представить, что сам 13-летний мальчик придумал всю эту историю растления — не только «живописные детали», а всю эту длинную, связную и довольно логичную историю. А главное, с какой целью ребенок стал бы такое придумывать? Разве мог 13-летний мальчик из небедной семьи составить план вымогательства? А вот если допустить, что эту историю ему внушили под амиталом, тогда все ясно-понятно… Однако амитал в этом объяснении дела Чандлеров — не главный ингредиент. Главным ингредиентом является то, что история исходила от взрослого и была придумана взрослым – именно это делает картину «ясной-понятной», а не сам амитал.
Если вы допускаете, что история исходила от взрослого и была придумана взрослым, то амитал ведь не единственный способ «передать» эту историю от взрослого мальчику. Возможна масса других способов: ребенка можно заставить, вынудить, убедить, упросить, обмануть, подкупить, шантажировать и так далее.
Теперь, когда мы исключили амитал из истории Чандлеров, тот факт, что Эван внушил эту историю Джорди, остается неизменным, только внушение произошло не при помощи наркотика, а самым обычным человеческим способом.
Если коротко, то вот каким образом Эван перетянул Джорди на свою сторону: он убедил сына в том, что Майкл домогался «других детей», убедил, что Майкл его не любит, а лишь «манипулирует для собственных целей». Убедил в том, что ему (Джорди) грозила судьба «других детей», что Майкл общался с ним только ради этого. Что все слова Майкла о дружбе и помощи не были настоящими, а преследовали определенную цель. Эван вызвал в сыне ненависть к Майклу, убедив, что тот не относился к нему искренне, фактически предал его.
Именно из-за этого мнимого предательства Джорди не просто поверил, что Майкл «плохой», но и согласился выступить против него и лгать. Когда ты сам видел от человека только хорошее, а потом узнал, что он плохой для кого-то другого, это еще не повод лгать о том, что он был плохим и для тебя. А вот «предать предателя», отомстить предателю – вполне себе повод. Тем более, если Джорди верил, что Майкл «готовил его для ужасной судьбы» — тогда, если он скажет, что события, которые «должны были случиться», уже случились, то это будет, вроде как, и не вполне ложь.
Вдобавок Эван убедил сына, что так «он научится стоять за себя перед любым, кто пытается им помыкать» и «станет героем» (собственные слова Эвана из ATG). А поверх всего сработал родительский авторитет. Когда тебе 13 лет, и твой родитель уверенно и горячо убеждает тебя, что так поступать – правильно, то сама по себе уверенность и решительная интонация родителя работает не хуже любого амитала натрия.
Теперь рассмотрим более подробно, какие именно аргументы Эван использовал.
Мы имеем три, так сказать, «облака данных»: 1) «доводы Гутьерреса», которые несомненно перекочевали в голову Эвана, и которые Эван, конечно же, пересказал сыну; 2) те аргументы, которые сам Эван излагает нам в «разговорах 11 и 16 июля» в книге; 3) аргументы, о которых Эван проговаривается в разговоре с Дэйвом и затем в своей книге.
1) «Доводы Гутьерреса»
Что именно ВГ рассказал Эвану ясно из того, что ВГ рассказывал другим людям. Еще за год до своей встречи с Эваном Чандлером Гутьеррес говорил Джой Робсон вот что:
«…я хотел поговорить о дружбе Джексона с малолетними, и выслушать все стороны и версии относительно этой темы. … Я сказал … что правда рано или поздно станет известна. …я рассказывал … о случаях других мальчиков и про несколько заявлений, сделанных в Голливуде о том, что Джексон сексуально предпочитает мальчиков. Я дал детали о том, как он преследует малолетних. … я сказал … что работники Джексона … видели Джексона … в компрометирующих ситуациях». (Из книги ВГ).
Так что, после общения с Гутьерресом, у Эвана появились для сына следующие аргументы:
Аргумент 1 «Люди знают, что он домогался других мальчиков»
То, что такой аргумент Эван озвучивал для сына, доказывается тем, что в истории Джорди появились «другие мальчики», причем все они — персонажи книги Гутьерреса: Спенс, Льюис, Калкин, Сейфчак, Робсон, Барнс.
Кроме того, Эван сам проговаривается в книге, что он говорил с сыном о «других мальчиках»:
«…мой сын хочет продолжать дело, он хочет защитить других детей в будущем» (ATG, стр. 141)
Это была очень большая часть разговора Эвана с сыном, тут было не только про «других мальчиков», но и про «людей, которые знают» — про «бывших работников Майкла», про «людей в Голливуде» и про «экспертов».
Аргумент 2 «Посмотри, как он ведет себя с мальчиками»
Вот, что сказал Джорди в беседе с Гарднером, на вопрос о том, почему он (Джорди) думает, что Бретт Барнс лжет, защищая Майкла:
«Потому что на публике, когда он с Томми [Бретт Барнс], они очень близки друг к другу физически и словесно, и во всём, что касается отношений. И если некто будет наблюдать за ними на публике, как они ведут себя друг к другу, то некто придет к заключению, что это что-то большее, чем просто дружеские отношения».
Совершенно очевидно, что 13-мальчик не мог вести такие «наблюдения» и проводить такой «анализ», и не смог бы сам выразить это в подобных фразах. Это слова взрослого человека – Эвана. А Эван, поскольку сам никогда не видел Барнса, говорил это со слов ВГ.
2) Второе облако данных, это те аргументы, которые Эван сам презентует нам в ATG (и в своем черновике), рассказывая о своих разговорах с сыном, якобы происходивших 11 и 16 июля.
Аргумент 3 «Я все знаю»
(хотя Эван сам нам признается, что ничего он не знал, а просто лгал сыну)
«Я знаю про поцелуи, мастурбацию и оральный секс. Так что ты не скажешь мне ничего такого, чего я не знаю» («Я просто упоминал все, что приходило в голову, думая, что что-нибудь из этого может быть правдой».) Джорди удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал.
«Я установил подслушивающее устройство в твоей спальне в доме твоей мамы и твой телефон тоже прослушивается. Я знаю все, что ты и Майкл делали. Дело не в этом, а во лжи. Ты понял?» (Эван ничего подобного не делал.)
Аргумент 4 «Твой ответ «нет» я принимаю за ложь»
«Даже не думай мне лгать. Все это про ложь, и ничто другое. Если кто-то тебе лжет, тогда ты не можешь ему доверять. А если ты не можешь ему доверять, тогда нет никакого смысла иметь отношения. … Я знаю все, что ты и Майкл делали. Дело не в этом, а во лжи. Ты понял?» «Дело не в том, чтобы я что-то узнал. Дело во лжи. И ты знаешь, что может случиться, если ты солжешь».
Эван сам признает, что это все не тронуло Джорди, и «На мгновение я подумал, что мои подозрения ошибочны».
Аргумент 5 «Скажи «да», или я разрушу Майкла»
«если ты мне солжешь, то я разрушу Майкла». «Тебе ведь небезразлична судьба Майкла?» «Ты мог бы сказать, что любишь его, так?» «И ты не хотел бы ему навредить?» «Я дам тебе один последний шанс спасти Майкла. Если ты мне солжешь, то я уничтожу его на глазах у всего мира». «И ты увидишь это по телевизору, и виноват в этом будешь ты, потому что ты единственный человек, который мог его спасти».
«Все, что тебе надо сделать, это ответить «да» или «нет». И все. Если солжешь, то Майкл будет разрушен. Скажи мне правду, и ты спасешь его».
Джорди продолжал молчать так долго, что это казалось Эвану безнадежным количеством времени.
— Ты ведь не причинишь Майклу вреда, правда?
— Правда.
— И я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал. Обещай, что ты никому не скажешь.
— Клянусь, никому.
Просто поразительно, что братья Чандлеры рассказывают нам о таком разговоре Эвана с сыном. Ведь тут прямым текстом Эван вынуждает сына сказать «да», не оставляя ему никакого другого выхода. По сути, весь разговор можно свести к одной фразе:
«Скажи, что Майкл тебя домогался, иначе я разрушу Майкла, и виноват в этом будешь только ты».
От попытки понять логику этой угрозы взрывается мозг. Что должен был подумать Джорди? «То есть, папа, если я скажу, что Майкл меня домогался, то ты будешь доволен и разрушать Майкла не станешь. Хм… а почему? Разве то, что он меня домогался, это что-то хорошее? А если я скажу, что Майкл меня никогда не домогался, то ты его разрушишь (неизвестно за что), и я каким-то образом буду в этом виноват?».
Мне кажется маловероятным, что Эван приводил такие аргументы в разговоре с сыном. Такие аргументы сильно настроили бы Джорди против отца, и он не стал бы сотрудничать.
И дополнительный аргумент из разговора Эвана с сыном из их книги:
Аргумент 6 «Стесняться нечего»
«Много знаменитых людей — бисексуалы и никого это не колышет. Они не стесняются. Это даже в некотором роде круто». «Я сказал ему не стыдиться. И что все знают, что рок-певец Мик Джаггер был бисексуалом, и что никого это не колышет и в этом ничего такого».
3) Третье облако данных, это те моменты, когда Эван (в разговоре с Дэйвом, а затем по всему тексту ATG) проговаривается о том, какие еще аргументы у него в принципе имелись, или о том, какие аргументы он использовал на самом деле.
Из разговоров с Дэйвом:
Аргумент 7 «У меня есть свидетельства, ты поверишь, когда увидишь»
Я пришла к выводу , что «свидетельствами» были фальшивые соглашения о выплатах мальчикам, которые состряпал Гутьеррес.
И если Эван говорил о «свидетельствах» Дэйву 8 июля, то он, несомненно, говорил о них и Джордану 11 июля.
Аргумент 8 «Майкл тебе не друг, он использует тебя в своих эгоистичных интересах»
Эван в разговоре с Дэйвом: «…он (Майкл) к тому же причиняет ему вред, очень сильный вред, ради своих эгоистичных причин».
Джорди в беседе с Гарднером: «…он (Майкл) любил меня эгоистично. Типа, он продолжал несмотря на тот факт, что его действия могли причинить мне вред».
Аргумент 9 «Майкл тобой манипулирует»
Эван в разговоре с Дэйвом: «…и некоторым образом Майкл использует свой возраст и опыт, свои деньги и влияние, как преимущество над Джорди».
Джорди в беседе с Гарднером: «…он пользуется своим опытом, своим возрастом, чтобы манипулировать и принуждать людей младше его, которые не имеют столько опыта… Он использует своё влияние, свой опыт, свой возраст — свою ошеломительность — чтобы получать, что он хочет».
Аргумент 10 «Майкл причиняет тебе вред»
Эван в разговоре с Дэйвом: «…Это наносит ему огромный вред. Все с этим согласны. То есть, они… именно их мнение убедило меня не стоять в стороне».
Джорди в беседе с Гарднером: «Все считают, что то, что он делал, могло причинить вред».
Аргумент 11 «Все эксперты согласились»
Эван в разговоре с Дэйвом: «…Это наносит ему огромный вред. Все с этим согласны. То есть, они… именно их мнение убедило меня не стоять в стороне».
Джорди в беседе с Гарднером: «Все считают, что то, что он делал могло причинить вред».
Теперь аргументы из книги ATG:
Я не высокого мнения об умственных способностях Эвана, однако даже ребенок сообразит: чтобы перетянуть человека на свою сторону, нужно настроить его против противоположной стороны. Следующий отрывок из ATG показывает, что Эван этот момент учитывал и обдумывал:
Аргумент 12 «Майкл и твоя мать – враги»
(12 июля) Самое критическое, что заботило Эвана, была реакция Джорди. Тот не подавал никакого виду, что хотел бы закончить отношения с Майклом. Если вынудить его расстаться с Майклом, он озлобится, что еще больше отдалит его от отца и глубже толкнет под влияние Майкла. (стр. 85)
Для того, чтобы нейтрализовать «озлобление против отца», Эван должен был «озлобить» сына против Майкла и Джун (чтобы самому не потерять влияние). Так что один из эпизодов их разговора был посвящен тому, что Эван настраивал сына и против Майкла, и против Джун.
Дополнительно это подтверждается еще одной фразой из их книги, где речь идет от 1 сентября: «Джорди все еще не был уверен по поводу роли его матери во всем этом». Это «все еще не был уверен» показывает, что Эван пытался настроить Джорди против матери, но на 1 сентября это у него еще не очень хорошо получилось — хотя в беседе с соцработниками и полицией 17 и 18 Джорди все-таки сказал, что его мать «соблазнила блестящая жизнь».
Аргумент 13 «На самом деле Майкл тебя не любит»:
О том, что прежде всего ему нужно разрушить доверие Джорди к Майклу, Эван задумывался еще 9 июня, в день вручения дипломов в школе Ники:
«Эван хотел сказать Джорди о докторе Сондерсе и лжи Майкла. Он хотел, чтобы Джорди сказал: ”О боже, пап, на самом деле он совсем меня не любит!”» (ATG, стр. 54)
Аргумент 14 «Он тебе лжет, поэтому отношения с ним тебе не нужны»:
Описывая в ATG свой разговор с сыном 11 июля, Эван утверждает, что он сказал сыну что-то вроде: не лги мне сынок, а то я перестану с тобой общаться. Но я сомневаюсь, что даже Эван настолько глуп, чтобы ожидать эффекта от подобной угрозы. Скорее всего этот аргумент был использован против Майкла:
«Если кто-то тебе лжет, тогда ты не можешь ему доверять. А если ты не можешь ему доверять, то нет смысла иметь с ним отношения». (ATG, стр. 84)
Аргумент 15 «Надо защитить других детей»
Аргумент 16 «Никто не станет над тобой смеяться»
Аргумент 17 «Ты станешь героем»
Аргумент 18 «Ты должен научиться противостоять тому, кто пытается тобой помыкать»
Эти четыре аргумента следуют из абзаца на стр. 141, где Эван рассказывает нам, что его адвокат Ричард Хирш посоветовал ему отказаться от обвинений против Майкла в обмен на то, что адвокаты Джексона заберут обратно свои обвинения в вымогательстве против Эвана и Ротмана. 1 сентября Эван отправился за дополнительным советом к адвокату по уголовным делам Артуру Барену (Arthur Baren). В числе прочего, Эван сказал Барену вот что:
«Мой мотив чтобы продолжать дело (go forward with this), состоит в том что мой сын хочет продолжать дело, он хочет защитить других детей в будущем и потому что я обещал ему, что если он скажет мне правду, никто не будет над ним смеяться – что в конце он станет героем. И он должен научиться на этом этапе своей жизни, как постоять за себя против любого, кто пытается им помыкать. Он поверил мне, когда я ему это сказал…» (ATG, стр. 141)
Почти каждый раз, когда Эван тащит Джорди с собой – на встречу с Майклом или на переговоры с адвокатами – он объясняет это тем, что якобы хочет, чтобы Джорди тем самым «учился противостоять тому, кто пытается им помыкать».
Описывая встречу с адвокатами 6 сентября, Эван это повторяет:
«…собрались в офисе Шапиро в Сенчури-Сити: Эван, Моник, Джорди и Ричард Хирш. Эван верил, что Джорди должен посещать как можно больше дискуссий. В конце концов, они говорили именно о его жизни. «Я хотел, чтобы он видел, как разыгрывается игра, и как действует каждый игрок, чтобы его больше никогда не могли одурачить». Но больше всего Эван хотел, чтобы Джорди «научился стоять за себя, даже перед лицом сильного противника»». (ATG, стр. 152)
А сразу после диалога с Артуром Бареном 1 сентября, Эван сообщает нам, что в тот день Барри Ротман был страшно напуган обвинениями в вымогательстве, и умолял Эвана покончить с этим делом. Далее:
«Барри Ротман был не единственным, кто изменил свой настрой. Джорди все еще не был уверен по поводу роли его матери во всем этом, но теперь ему было совершенно ясно, что его отец спас его от ужасной судьбы, а вместо того, чтобы пресса и публика расхваливала его отца за это, Эвана называют злодеем. Такая несправедливость разозлила мальчика настолько, что его боязнь того, что о нем будет известно публично, превратилась в желание сделать все, что потребуется, чтобы очистить имя отца». (ATG, стр. 143)
Из этого абзаца мы узнаем, что:
— 1 сентября Барри Ротман «изменил свой настрой» — он не хотел больше выступать против Джексона. В этот же день Джорди тоже изменил свой настрой, но по другой причине: он как раз именно теперь хотел выступать против Джексона, чтобы «очистить имя отца». Естественно, это изменение настроя произошло не без усилий со стороны Эвана. То есть Джорди не сам сделал такие выводы, а Эван «помог» ему их сделать. «Такая несправедливость разозлила мальчика настолько … превратилась в желание сделать все, что потребуется для того, чтобы очистить имя отца».
— «Джорди все еще не был уверен по поводу роли его матери во всем этом». (об этом мы говорили выше).
— «теперь ему было совершенно ясно, что отец спас его от ужасной судьбы».
— «вместо того, чтобы пресса и публика расхваливала его отца за это, Эвана называют злодеем»
— Джорди не желал и боялся выступать против Майкла публично: «его боязнь того, что о нем будет известно публично…»
Отсюда следуют еще четыре аргумента, использованных Эваном:
Аргумент 19 «Тебе грозила ужасная судьба»
Аргумент 20 «Твоя мать виновна в том, что тебе грозила ужасная судьба»
Аргумент 21 «Я спасаю тебя от ужасной судьбы»
Аргумент 22 «Ты должен выступить в суде (и где еще понадобится), чтобы очистить имя твоего несправедливо обиженного отца»
Итак, с учетом баек ВГ, внимательно прочитав разговор Эвана с Дэйвом, беседу Джорди с Гарднером и книгу Чандлеров, мы обнаружили 21 аргумент, которые Эван использовал для того, чтобы убедить Джорди. Эти аргументы были использованы с 11 июля и, как минимум, по 6 сентября – не за один разговор.
В какой последовательности Эван использовал эти аргументы, сказать трудно. Здесь может быть масса разных вариантов. Моя текущая версия такова:
Прежде всего, я сомневаюсь, что у Эвана имелись настоящие подозрения. Как ни ужасно звучит, у Эвана была надежда, что Майкл домогался его сына – и это отлично видно на примере того, с какой радостью Эван сообщает Барри Ротману, что его сын «сознался».
Вероятно, 11 июля Эван начал с того, что попытался именно вытянуть из сына «признание», сказав «я все знаю», «не лги мне» и так далее. И Джорди в ответ на все это, конечно же, отнюдь не молчал, как описывают Чандлеры. Джорди молчуном никогда не был, и, несомненно, он яростно отрицал, что подобное с ним происходило. И Эван в конце концов с этим смирился.
Затем Эван рассказал сыну байки ВГ — убедил его в том, что Майкл домогается детей (о чем якобы «известно экспертам» и «людям в Голливуде» и «есть свидетельства). Эван убедил Джорди, что Майкл ему не искренний друг, а только притворяется ради своих «эгоистичных целей», что Майкл «манипулирует им», «одурачил его» — таким образом Эван разжег в Джорди ненависть к Майклу.
Я думаю, что 11 июля Эван просил у Джорди какого-то простого участия – типа «от тебя лишь требуется ответить «да» психологу, и больше ничего». Эван ведь и сам еще надеялся, что до суда дело не дойдет, и что будет достаточно пригрозить Майклу оглаской. Думаю, поначалу Эван утаил от Джорди, насколько далеко все может зайти. Гутьеррес это подтверждает, когда пишет про 24 августа: «Джорди не понимал, как это все так далеко зашло».
По-видимому, Джорди не сказали сразу, что будет дальше (тем более, сам Эван еще не знал). Главное, что Эвану было нужно от Джорди на 11 июля — это чтобы он поверил, что Майкл «плохой» и не хотел вернуться к Джун и Майклу, где его ожидала «ужасная судьба». Ну, и чтобы Джорди согласился ответить «да», когда это будет нужно.
Всю неделю, пока Джорди был у Эвана, и потом, после того, как он не отдал его матери 17 июля, промывка мозгов продолжалась, а Джорди пересказывал Эвану все события и все разговоры между ним, Майклом и Джун, которые он помнил.
1 августа Эван попросил Джорди позвонить Майклу и назначить с ним встречу на 4 августа. Я пока не представляю, каким образом Эван это объяснил сыну – почему, если Майкл «плохой», Джорди должен ему звонить и зачем им встречаться. Нам Эван объяснил это следующим бредовым образом:
«Хотя Эван был уверен, что действия Майкла по отношению к Джорди причиняли мальчику вред, он все же верил, что эти действия не были намеренными. Каким бы извращенным не был Майкл, Эван верил, что Майкл по-настоящему заботился о Джорди, и что если он сможет поговорить с Майклом один на один и объяснить ему свои тревоги, то Майкл поймет и вместе они смогут выработать решение «без чертовых адвокатов». С одобрения Барри, Джорди позвонил Майклу в «Убежище». Но номер изменился, поэтому Эван позвонил Барри, тот позвонил Пелликано, тот позвонил Майклу, и Майкл перезвонил Джорди. Джорди спросил, встретится ли Майкл с ним и его отцом». (ATG, стр. 99-100)
В этот день, 4 августа, Эван и Ротман потребовали от Майкла 20 миллионов долларов, и вскоре получили отказ. Так что, какими бы кручеными фразами братья Чандлеры не пытались объяснить желание встречи, вышеизложенный абзац можно сократить до: «Неважно, что Майкл делал или не делал другим детям или его сыну, Эван хотел с ним встретиться, чтобы потребовать 20 миллионов».
Отказ разозлил Эвана, и промывка мозгов продолжилась. Тут вступили в игру аргументы «Я спасаю тебя от ужасной судьбы», «Надо защитить других детей», «Никто не станет над тобой смеяться», «Ты станешь героем» и «Ты должен научиться противостоять тому, кто пытается тобой помыкать».
В результате согласие Джорди сказать «да» превратилось в согласие рассказать психиатру целую легенду. И Эван с сыном приступили к разработке и заучиванию этой легенды.
Автор: Лиана Шаутидзе
Michael Jackson is INNOCENT 
Мне очень понравилась статья. Все подробно, доходчиво. Спасибо большое за огромный труд. Я и сама поклонница Майкла Джексона. Просто мне были интересны подробности дела. Самое главное открытие здесь про амитал натрия и про аргументы Эвана-психолог и режиссер, в плохом смысле
НравитсяНравится